С тем, что Одесса — город творческих людей, спорить, надеюсь, никто не будет? В какой бы семье не родился одессит, и кем бы он не работал, у него обязательно есть свое мнение относительно того, что Бабель — отстой, а Подлипский — круто. Творческие, мать их, люди, здесь плодятся и кучкуются на каждом квадратном сантиметре.
У нас в арке на входе во двор есть страшная ржавая дверь-шкаф, которая ведет совсем не в Нарнию, там хранят свои метлы и лопаты для говна поколения дворников и сторожей. А, надо сказать, одесский дворник — тоже фигура весомая, раньше дворники котировались наравне с городовыми, сейчас, конечно, что дворники, что городовые, малость поистерлись и измельчали, но фасон еще держат.
Однажды чудным одесским вечером некая творческая интеллигенция оклеила жестяные створки двери-шкафа новодельными плакатами на исторические темы, с куаферами, кафешантанами и прочими делами, справедливо рассудив, что не пристало двору, который в день посещает полтора миллиона туристов, иметь такой ужас на входе. А утром, выдвигаясь на работу, я узрел следующую картину: дебелая дворничиха в оранжевом жилете, матюкаясь, отдирала остатки плакатов с поверхности, а поодаль гундосила тщедушная девчушка из творческих в ленноновских очочках и буратиньем колпаке: «Ну пожалуйста…ну не надо…ну посмотрите, как красиво…ну пожалуйстаааааа…»
Дворничиха зыркнула на девчушку недобрым взглядом и замахнулась внушающей метлой, отчего та взвизгнула и отпрыгнула на 15 метров. Дело было сделано и я молча прошел мимо, негодуя в душе от содеянного.
Но, шоб вы знали, творческая интеллигенция в Одессе не только творческая, но и клятая, как и прочие слои населения. Посему через пару дней искомые створки были оклеены по-новой, а на самом видном месте красовался великий живописатель городского дна Федор Михайлович, как немой укор оного дна представителям. Двор затаился в предчувствии нового баттла «дворники vs искусство».
Ну что ж, предчувствия его не обманули. Выходя на следующее утро, вы не поверите, снова на работу, я узрел в проезде ту же дворничиху, которая, плотоядно облизываясь, уже взяла ФМ за бороду в предвкушении очередного акта вандализма.
Этого я вынести уже не смог. Проанализировав в долю секунды все возможные варианты, я остановился на единственно верном. «Стоять!!!» — громогласно прогремело под сводами арки, баба в жилете отпрянула от Достоевского и вперилась в меня испуганным взглядом. Не давая опомниться противнику, я продолжал рокочущим басом наступление по всем фронтам: «Вы что это тут творите? Зачем уничтожаете арт-инсталляцию? Хотите иметь дело с управлением культуры???» Дворничиха даже не пыталась оправдываться, она виновато опустила голову, как нашкодивший щенок и впервые осознала, что чуть не сотворила какую-то хуйню. А на мой сочный вопль «Фамилия???» и доставание из сумки записной книжки, вдруг резко развернулась и бросилась бежать вниз по Гоголя…
Ну что сказать…висят плакаты пока что. Глаз радуют 
1.
Дора доживала свой век в коммуне на улице Гоголя, как тысячи других стариков, радуясь, что у нее есть своя комната, какая-никакая пенсия заслуженного учителя Украины и ворох теплых воспоминаний о прошлой жизни. Муж давно умер, дети изредка слали весточку из Бруклина и Иерусалима, по причине обострившейся с годами социопатии Дора выходила из дома только в магазин/сберкассу и единственной отрадой ее был Беня, средней пушистости крупный одесский кот редкого бенгальского окраса с длинными лапами и наглыми зелеными глазищами, с которым она вела длинные вечерние беседы о жизни, судьбе и архидруизме отца Дефонтена. Кот в ответ щурился, согласно кивая лобастой башкой, и Дора млела от степени понимания друг друга. И только одно вносило дискомфорт в гармонию кота и человека — разросшееся мутное бельмо с синим отливом на правом кошачьем глазу, которое, впрочем, не мешало ему ежедневно шляться по своему кварталу от атлантов до Тещиного моста, где среди кошачьих он был в неперекаемом авторитете.
А однажды Беня пропал. Сказать, что Дора была вне себя от горя — значит ничего не сказать. Трое суток она искала пропащего, оклеила все окрестные платаны объявлениями, а по вечерам безутешно рыдала, упершись локтями в подоконник своей фасадной комнаты на первом этаже, с которого Беня ушел на улицу в свой последний рейс…
2.
- Ой, смотри, Кирилл, какой котяра обалденный! Чистый бенгал, где ты еще такой окрас видел у дворовых котов?
- Ну какой же он дворовой, холеный, явно домашний, вон и ошейник с колокольчиком…упс, а вот с глазом у него беда реально…
- Ой как жалко, такой котик красивый…Киииир, а у меня идея! Твой друг, ну тот, хирург с Разумовской, помнишь? Он же эти операции каждый день делает. Давай котика осчастливим? Ну давай, ну пожалуйстаааа….
- Слушай, ну какая же ты у меня обезбашенная…вообще-то, катаракту у кота удалить десять штук гривен стоит.
- Ну Кирочка! Ну, я же знаю, ты самаый-самый! Будь для него добрым волшебником!
- Ладно, лови своего бенгала…вот за что я люблю тебя, Динка?
3.
Через три дня после описываемых событий рано утром напротив пятого номера по улице Гоголя затормозил серый Ниссан Джук, из его открывшейся задней двери выпрыгнул обалдевший Беня, хищно блестя двумя зелеными глазами, и с разбегу запрыгнул на родной подоконник с истошным требованием немедленно дать ему полную миску свежих бычков с Привоза…
Дежурная по офису набрала номер:
- Здравствуйте. Скажите пожалуйста, а уже прошла облава? Богдана Хмельницкого номер такой-то, квартира такая-то…
Сразу вспомнилось нетленное:
- А когда будет облава, вы знаете, Король?
- Она будет завтра.
- Король, она будет сегодня.
- Кто сказал тебе это, мальчик?
- Это сказала тетя Хана. Вы знаете тетю Хану?
- Я знаю тетю Хану…
В воздухе запахло порохом, опасностью и жареными бичками, за окном раздалось цоканье копыт и смачная ругань биндюжников.
Но увы, не суждено мне было в этот день поиметь децл приключений. Из дальнейшего разговора я понял, что речь идет о том, прошла ли по счетам оплата за коммуналку, и Наташа звонит вовсе не в ведомство полицмейстера Геловани. Облом, как он есть…
Подробнее...
Подробнее...
